МАТЕРИАЛЫ ПО ФИЛОСОФИИ СИСТЕМ

В философии, как и в математике, на многие столетия сохранятся истины, образующие базовый каркас науки, мировоззрения. Своего рода "теоремы Пифагора" существуют и здесь.

Лаплассовский детерминизм оказал очень большое влияние на современное мировоззрение. Порой это влияние запрятано в глубины косвенных факторных влияний, отодвинуто на много ступеней факторов, но он незаметно пронизывает кардинальные парадигмы нашей эпохи.

Этот "досистемный детерминизм" является источником катастрофических противоречий и несогласованностей выводов, логических тупиков, далеко не "диалектических" противоречий. Многие "туманности" современного мировоззрения порождены именно этим детерминизмом или стихийным необоснованным индетерминизмом, как попытками вырваться из плена, из мертвой хватки детерминизма Лапласса. Сегодня соотношения детерминизма и индетерминизма в философии являются более важным противоречием, чем противоречие идеализма и материализма в прошлом.

Нужно идти не по пути уточнения или модификации понятий, сложившихся в неформальной философии, в неформальном обществоведении. Надо идти от выделения, определения некоторого класса реальных, объективных специфических объектов, явлений, процессов, взаимодействий к номинации, к названию этого явления, процесса, а не наоборот. От сущности понятия как системы отношений к определению, а не наоборот.

От анализа к определению понятия, а не от понятия к анализу. Только так может строиться настоящая наука. Нельзя ставить вопросы так: что такое закон, воля, развитие, сознание, разум, мышление и пр., и пр. Когда найдено, проанализировано и зафиксировано соотношение между элементами и определен процесс изменения, развития этих соотношений, только тогда оно может получить наименование, идентификатор.

Понятие канализации движения очень интересно и плодотворно. Она ставит границы динамике систем, определяет, почему системы могут развиваться в одних направлениях и не могут в других, позволяют отбросить представления о кажущейся множественности, случайности, стохастическом беспределе развития. На место поля возможностей канализация ставит паутину, сеть, граф возможностей. Это важнейшее следствие, вытекающее из понятия канализации в теории систем.

Интересно, нельзя ли в категориях канализации рассмотреть механизмы и понятия свободы и необходимости.

Диалектический материализм, философия Маркса в некотором смысле делает шаг назад, шаг к идеализму относительно Гегеля. Если Гегель говорит об объективности законов природы в форме некоторых информационных сущностей (понятий), то Маркс считает понятия и их объективные природные аналоги существующими только в голове человека. Информация - это не материя, но по Марксу-Ленину в мире нет ничего, кроме движущейся материи.

Понятия отражают существование объективных материально-информационных систем. Примером такой системы, не существующей объективно у Маркса, но реально существующей, может служить потенциальная сосна, идея (эволюционная система) сосны.

Говорят, что понятие отражает существенные признаки объекта. При этом одно непонятное выражается через другое, не более понятное. Теперь надо определить, что такое существенные признаки. Научное понятие представляет собой закрытую систему признаков. Отсюда все особенности научного понятия, отсюда его непротиворечивость, точность, однозначность, связь с другими понятиями и пр. Сила и слабость любой дедуктивной системы заключается в замкнутости системы признаков понятий. Этого часто нет в неформализованных науках, или этот принцип замкнутости проводится неполно, непоследовательно. В этом коренное отличие точных наук от гуманитарных.

Любая точная наука определяет отношения между понятиями в форме фиксации признаков и связей. Поскольку реальный объект изменяется, его связи претерпевают изменения, неизбежно со временем реальный объект перестает соответствовать "кристаллической" схеме научной системы. Возникает необходимость менять эту систему. Наука словно змея "меняет кожу". Кристалл научной системы может отвечать свойствам реальной системы как интерпретации теории в той или другой степени, причем это соответствие, гомоморфность постоянно меняется.

В замкнутости системы признаков сила научной теории, поскольку реальную действительность можно свести к ограниченному числу форм, но в этом же и ее слабость, ограниченность и возможность ошибок, несоответствий.

Замкнутость понятий образуется через систему аксиом (любое определение - это скрытая аксиома).

Сегодня, читая Гоббса, мы удивляемся примитивизму номиналистского подхода, видим в нем наивную простоту слесарного молотка. Но не все так просто. За этой простотой и невзыскательностью стоит могучий ум мыслителя. Не надо спешить выбрасывать на свалку истории вместе с формой саму идею номинализма. Уходя в прошлое в форме молотка, инструмент, идея инструмента, может обрести форму современного ковочного автомата. Эта идея состоит в том, что движение мысли должно идти не от понятия к его все более точному определению, к уточнению формулировки, к разъяснению, что это такое, а от реальных связей, реального объекта, заданного своими взаимодействиями, механизмов взаимодействий к понятию как наименованию, идентификатору этого комплекса вырванных нами, выделенных нами взаимодействий. Вот эта часть действительности будет впредь называться так-то. Если изменится содержание, сущность этой части действительности надо заменять ее имя. Нельзя двигаться от имени к сущности, гоббсовская логика это запрещает. Таким образом, гоббсовский инструмент интеллектуальной мануфактуры - основной инструмент архаического интеллектуального производства превращается в технологическую операцию процесса индустриального производства знания.

Процесс формирования понятия (в гегелевской трактовке) является источником формирования, построения шкалы ценностей и всего процесса неформального познания мира. Шкала ценностей представляет собой первый шаг и первый примитивный результат познания окружающего мира. Этот механизм познания имеется уже у животного.

Надо рассматривать два вида динамики объекта. Первое: изменение роли объекта в процессе выживания, изменение его влияния, его важности для нас, а второе - это изменение объекта самого по себе, по его отношению к другим объектам.

Следует иметь в виду, что любые изменения объекта, даже самые, казалось бы, инертные по отношению к цели выживания, через множество косвенных связей обязательно выйдут на такие влияния в мире, которые окажутся существенными для выживания, иначе эти наблюдаемые процессы остались бы нами незамеченными в силу свойств нашего сознания.

Динамика объекта - это суперпозиция двух рассмотренных движений.

Понятие суперпозиции заключает в себе сущность бинарных простейших (линейных) связей (отношений).

Свойство - это унарное отношение. Оно не предполагает наличие контрагента связи (солнце испускает лучи независимо от того, воспринимает кто-либо это излучение, или нет).

Связь - это бинарное отношение, в котором участвуют только два объекта. Они могут быть равноправными в этом отношении, или неравноправными - один активен, другой пассивен. Возможны и более сложные по своей структуре отношения (N-мерные отношения).

Сначала на основании анализа статики и динамики системных взаимодействий обнаруживаются некоторые центры устойчивости и эффективности, а затем этот центр объявляется сущностью, обладающей некоторыми свойствами, получает свое имя, идентификатор. Привычное членение действительности классической наукой и философией может служить лишь ориентиром, указателем возможных направлений исследования. Поскольку классическая наука результативна и прагматически эффективна, в ней заключены точки реальной устойчивости, и системное описание этих объектов отчасти совпадает с классическим описанием и может служить источником не только понятий, но и идентификаторов системных объектов и отношений. В русле этих системных представлений не имеет смысла вопрос о том, что такое, например, сознание "на самом деле". Вопрос надо ставить совершенно иначе: Анализ выявляет некоторую устойчивую систему отношений, которую при некоторых постановках задач можно считать некоторым устойчивым блоком взаимодействий. Эта объективно существующая система выделенных по некоторому критерию взаимодействий и является тем, что носит название сознания.

Поскольку механизм взаимодействий в такой системе не зависит ни от материального, вещного субстрата, ни от свойств окружения (в определенном смысле), этот механизм может быть как-то назван. И только в силу близости к существующим представлениям или в силу других причин, он может быть назван сознанием.

Номинализм Гоббса уже имеет некоторые черты системного идентификатора: он старается совершить движение от сущности к названию, а не наоборот.

Системное формирование понятий, механизмов и ограничений станет основой построения науки в ближайшем будущем.

Гуманитарные науки характеризуются отсутствием замкнутой системы замкнутых понятий. Сегодня становится ясно, что это не только слабость неформализованной науки, но и источник силы в ее развитии в сторону системной организации. В таких науках легче осуществить системную формализацию, чем в науках, использующих традиционные принципы формализации.

Определение понятий должно основываться на структурно-функциональной стороне явлений. Не только объект, понятие определяется через понятие структуры и функции, но и структура, и функция определяются через понятие объекта.

Системное определение и "порочный круг" классической логики. Системное определение базируется на том, что старательно исключалось, изгонялось в классической науке. Структуры взаимодействий позволяют осуществить дерзкое и необычное: взаимное определение, синтез определяемого и определяющего, их взаимный переход.

Модель как универсальный механизм построения понятий и методологии формализованной теории. Изложить элементы теории моделей.

Философ похож на репей. Он постоянно цепляется своими репейными колючками то к одному, то к другому современнику или предшественнику. Причем, цепляются обычно к какому-либо нарочито неверно понятому положению и отчаянно опровергают то, что их противник и не думал, и не говорил. В основе такого поведения лежит скрытое положение: "моя философия верна, потому что я так считаю".

В теории систем вместо гегелевских категорий используются не их аналоги. Здесь просто иной способ членения действительности, отвечающий потребности своего инструментария: динамического моделирования.

Философия так и не сумела выйти из зародышевого состояния, она застряла на стадии формообразования, она не сумела стать наукой ни по целям, ни по методам.

Соотношение между мышлением и действительностью - это псевдопроблема, это не предмет философии. В действительности философия - это метод универсального, предельно широкого применения. В силу этой широты, этого объема приложений, эффективность метода ограничена, но это метод познания, имеющий прагматическую цель: достижение устойчивости и эффективности результата деятельности в общесистемном категориальном смысле.

Сегодня философия выродилась, она никому кроме самих философов не нужна, ее прагматическая ценность равна нулю, не больше нуля. Подобно тому, как в океанских глубинах есть могучие красивые рыбы, добивающие себе пищу за счет свой приспособленности, многие человеческие деятельности прагматически позитивны, оправданы. Но вокруг этой рыбы существуют рыбы-прилипалы. Они липнут к телу большой рыбы, транспортируются ей и питаются крошками от ее трапезы. Эти рыбы-прилипалы и есть философы.

За всю историю философии нельзя назвать ни одного научного или общественно значимого мировоззренческого открытия, которое было бы порождено философским рассуждением, взглядом, методом. Это позволяет поставить философию в один ряд с такими лженауками как алхимия или астрология.

Прагматическая, прогностическая беспомощность философии свидетельствует о том, что философия не сумела стать наукой. Правда, следует уточнить в каком смысле наукой и что значит не сумела.

Вместе с тем, философские, мировоззренческие поиски готовят философию к ее становлению в качестве науки (по методу и объекту исследования).

Общая теория систем практически не имеет автора, основателя, она собиралась из многочисленных ручейков. Свой вклад в ее построение внесли тысячи ученых, философов, людей творческих профессий.

Создание общей теории систем происходило по различным направлениям. А. Эйнштейн искал чисто аналитический путь объединения законов мира в единую теорию, единую систему законов. Тектология Богданова - также нащупывание путей к теории организации, теории систем. Кибернетика дала новый толчок поискам путей создания этой уже остро необходимой науки. Работа Берталанфи дала название новой науке и определила область ее применения, направление создания, некоторые подходы к построению. В этот период общая теория систем еще не стала теорией.

Проблема синтеза наук - это скорее методологическая, чем объектная проблема.

Попытки создания теории систем поближе к старым классическим методам, к известным принципам построения точных наук, не увенчалась успехом потому, что для проникновения в новые области потребовалась концепция открытой системы понятий и взаимодействий понятий. Теоретико-множественный, алгебраический, топологический, кибернетический подходы - все было перепробовано, все оказалось неподходящим, неадекватным и было отвергнуто самой жизнью.

Если теория Ньютона представляла собой нечто вроде монолитной египетской пирамиды, то создаваемая теория систем сегодня - это беспорядочные стихийные нагромождения валунов, след от прошедшего ледника.

Общей теории систем долгое время не хватало некоторого единого цементирующего методологического начала, общефилософской идеи, единых принципов, подходов к формализации.

Для становления теории систем много дала системотехника - теория проектирования больших и сложных систем. Эта прикладная наука прошла период становления даже раньше, чем сама теория систем, которая призвана стать базой, основанием системотехники.

Понимание необходимости общей теории систем опережает признание уже созданного. Здесь и принципиальные и методологические несогласия, и несовершенство, слабая эффективность созданного и др. Но главное в том, что для построения общей теории систем требуется выйти за базовые парадигмы науки, создание нечто такого, что не входит в рамки сложившихся представлений о науке, отличается оттого, что принято считать наукой.

Без создания дифференциального и интегрального исчисления нельзя было оценить работу Архимеда об исчислении песчинок. Так и без построения первых контуров теории систем нельзя оценить вклад предшественников, например, значение философии Гегеля в теории систем. Корни теории систем обнажаются в процессе ее построения.

При построении дифференциального и интегрального исчисления потребовались не только первые методические открытия Ньютона-Лейбница, но и общетеоретические работы Лапласса, Лагранжа, Коши, Эйлера, Дедекинда и пр., чтобы просто понять, что же это такое дифференциальное и интегральное исчисление, прийти к адекватному пониманию строгости и точности, поднять математическую культуру на соответствующую ступень.

Проблема сложности, проблема формализации сложного пришла в противоречие с основополагающими представлениями классических формализованных математизированных наук. Идеи общей теории систем, системологии как науки о сложном вышли за рамки классических представлений, потребовали перестройки всей платформы науки. Эта перестройка должна явиться основным содержанием организационно-методологических работ всего последующего столетия.

Превращение философии в науку идет по пути создания научных теорий, охватывающих те области, которые традиционно принадлежали, отводились философии. Это метанаука, теория научного познания, теория принятия решений, метафизика как метаязык, метатеория, на базе которой могут строиться физические теории, и пр. Метафизика должна определить, каким образом должен быть построен, организован мир, чтобы он мог свободно развиваться, был свободен от физических сингулярностей, тупиков и ловушек типа тепловой смерти, колебательного периодического движения, примитивного поступательного движения и пр.

Философия, кибернетика, исследование операций, теория информации, системотехника подготовили почву для теории систем.

Метафизика это наука о принципах построения мироздания, любого мироздания, в том числе и мироздания, отличного от существующего, воспринимаемого. Это не философия в традиционном понимании, не только и не просто философия, это формализованная наука, наука, которая сама организована по принципам науки (метанауки) и является эвристической и доказательной.

Примитивное поступательное движение философски неотличимо от неподвижности, от мертвого состояния. Даже равномерно ускоренное движение мира или движение с высшими производными так же пусто, как тривиальный покой. Что же такое развитие мира? Ответ на этот вопрос может дать только метафизика как метатеория сложных систем.

Метатеория научного познания должна включать в себя принципы построения алгоритмов научного познания, принципы алгоритмизации познания. Это метанаука познания, а не теория познания в пустом, вырожденном философском понимании. Это структура и функции познания, это алгоритмизация процессов познания. Но этого мало. Результатом построения этой науки должна явиться технология познания, в первую очередь, познания больших и сложных систем, познания процессов организации и самоорганизации, становления сложного. В этом создании технологии познания смысл и предназначение теории познания как метатеории. Некоторые мысли о путях построения этой науки содержатся в работе автора, которая находится в становлении и имеет условное название "философия систем".

Для полного решения проблемы многих тел необходимо устранить принцип мгновенного дальнодействия, введенного Ньютоном. Тогда проблема легче формализуется, переходит в задачу и решается методом моделей, алгоритмических процессов. Конечное время взаимодействия, передачи сигналов взаимодействия позволяет ставить и решать эту задачу без логических противоречий. Сингулярности и бифуркации устраняются квантованием времени и пространства. Значение проблемы многих тел выходит за рамки механики, это проблема существенна для теории систем и разрешается в ней.

При попытке опуститься в микромир (в обычной физике) для описания процессов в микромире необходимо опуститься на нижний уровень, чтобы преодолеть обобщение непрерывности. Здесь мы встречаемся с генологическими эмерджентными переходами. Становление на точку зрения, на позицию генологических систем позволит здесь не только преодолеть сложности аппарата квантово-механического описания, но и преодолеть ряд других сложностей. Системное описание может вывести теорию физики микромира из методологического тупика. Надежду на это дает конвенциальная идея Пуанкаре, его принцип множественности методов описания мира.

Квантовые явления в реальной природе заставляют провести параллель между построением мира и построением компьютерных программ. Здесь можно увидеть намек на модельный характер мира. Возникает вопрос: а не является ли природа чем-то вроде компьютерной модели иного мира, в котором живут существа, построившие эту модель. Это уже не фантастическая гипотеза, а реальная проблема, реальное направление исследования.

Сингулярности - это результат упрощения мира при его функциональном (в смысле математических функций) аналитическом описании, при попытке таких описаний.

Теория познания должна сомкнуться с теорией принятия решений и с технологией познания.

Общая теория систем имеет некоторые черты метанауки. Вместо строго определенных понятий она базируется на принципах построения понятий, вместо ограниченных и регламентированных методов - принципы построения методов, вместо области применения, приложений - механизмы выделения этой области и т.д.

Утилитаризм западного мира, в том числе и философский утилитаризм, должен бы толкать мысль философов в направлении к теории систем, но огромный пласт научного и философского примитивизма подавляющей доли общества препятствует этому. Стандартизованный западный человек энергично противится такому движению. Очень вероятно, что центр теоретической мысли переместится от западной цивилизации в другие регионы, которые еще не так стандартизированы товарным образом жизни и сохранили гибкость в выборе направлений развития.

Гегель считает, что всякое новое состояние, скачок в общественном состоянии начинается с периода брожения. Это связано с осознанием крушения вчерашней системы ценностей и поиска новых оснований, поиск новых идей, порожденный осознанием их необходимости. С этого периода начинается все новое.

Дело не в истинности или ложности той или иной научной или философской системы. Реально дело в ее эффективности. Человек так устроен, что не может не признать истинным более эффективное. Для эффективного он всегда найдет достаточное основание, чтобы считать его истинным.

Истина в познании неотделима от эффективности движения от незнания к знанию, от сравнения затрат и результатов. Это относится не только к познанию. Эффективное - истинно.

Надо ввести подраздел "феноменология науки". В нем указать, что наука доказательна в той мере, в какой она формализована и истинна в той мере, в какой она эффективна.

Наука как замкнутая система основана на отборе существенных связей и взаимодействий между элементами. Эффективность науки определяется эффективностью такого отбора. В теории систем (открытая система) нет такой жесткой системы значимых связей, но есть методы автоматического отбора значимых связей, которая работает, если заданы или уровень значимости или область приложений (интерпретации) создаваемой системы описания.

В теории систем принципы организации и другие системные принципы метасистемы науки строятся по образцу классической науки, превращая теорию систем в науку наук.

Сущность теории систем составляет метод динамической формализации как противоположность статической устойчивой формализации классических наук.

Рассмотреть принципы организации науки как системы моделей и модельного взаимодействия между отраслями знания. Принципы соотнесенности наук, сопряжения, связывания различных наук в единую науку.

Разница между математическим и теоретико-системным описанием процесса заключается в том, что в математической функции аргумент может принимать любые, в том числе и бесконечные значения, причем, эти значения аргумента ничем не определяются, не ограничиваются, поскольку аргумент ни от какой величины не зависит. В динамических моделях теории систем аргумент принимает свойство ресурса. Он существенно ограничен, он результат некоторого иного процесса. Ресурс не может принимать значение бесконечности, это было бы аналогом вечного двигателя, следовательно, сингулярностей такого рода в динамической модели системы быть не может. Процессы в системах свободны от сингулярностей и по этой причине. Именно поэтому теория систем не может рассматриваться как чисто математическая схема, она "физична" в своей основе. В математике движение может возникнуть как бы из ничего, в моделях теории систем такое движение невозможно. Здесь нет аргументов, которые мы по собственному произволу можем изменять как угодно.

Ни в науке, ни в философии нельзя говорить, что тот или иной предшественник, коллега, современник ошибся, что он "не понял", что-то сказал и сделал "не так", "не верно" и пр. На деле (в принципе) все сказанное другим истинно в рамках его научной схемы, его модели. Эта модель не может быть совершенно неразумной, негодной. Она в чем-то более, а в чем-то менее эффективна по сравнению с другими. Любая философская и научная система представляет собой инструмент. Каждый пользователь должен иметь право выбирать ту систему, ту модель, которая ему больше нравится, больше подходит. Эффективность его результата определяет правильность выбора и эффективность инструмента. Пользователь в ответе не только за прямой результат своего труда, но и за свой выбор. Так возникает процесс, ведущий к конкуренции в мире философии и к поступательному развитию философии в целом. Дело не в ошибках, не в абстрактной истинности философской системы, а в ее свойствах, которые отвечают или не отвечают целям какой-либо деятельности.

Это только невооруженным взглядом видится, что фундаментальная наука в общественном смысле не оправдывает себя, экономически неэффективна, а тем более, не эффективна философия, что ее эффективность нечем измерить. На самом деле философия один из наиболее эффективных видов деятельности. Эта эффективность заключена в ее вкладе в культурное пространство человечества. Мировоззрение человека сказывается на его эффективности как творца, созидателя прямо и непосредственно.

Любая замкнутая система консервативна в физическом смысле, в смысле обратимости во времени. В этой системе возможны только консервативные процессы. Любая диссипация - это либо необратимый переходный процесс, переход от одного консервативного процесса к другому, либо признак открытости системы. Диссипация как устойчивое свойство возможна только в открытых системах. Внешние потоки должны компенсировать диссипативные потери, а, кроме того, результаты диссипативных процессов должны выходить из системы вовне для того, чтобы обеспечить устойчивое функционирование системы.

Интересно, возможно ли такое построение замкнутой системы, в которой происходит обмен ресурсами и результатами открытых диссипативных систем, но сама система остается замкнутой и консервативной. Будет ли такая система обязательно неустойчивой? Ответ на этот вопрос может значительно продвинуть нас в понимании мира. Ведь такая система - это реализация вечного двигателя, но не надо торопиться утверждать, что ее построение невозможно. Если построение такой системы окажется невозможным, это значит, что наш мир (как мы его представляем) не может существовать в силу естественных законов.

За нашими нападками на других, за нашими несогласиями с другими часто кроется замаскированный принцип: "я прав потому, что я так считаю".

Любая научная или мировоззренческая теория - это инструмент и относится к ней можно лишь как к инструменту. Замечания к этому инструменту не должны выходить за рамки своего рода "рекламации", сообщения об обнаруженных недостатках инструмента, снижающих его потребительские свойства, или сообщения о неэффективности инструмента в той или иной конкретной сфере. Утверждения о его полной негодности или вредности - это нецивилизованная манера, признак дикости.

Единственный способ, которым можно разрешить проблему бога - это стать богом, создать мир и человека.

Связь рождает сложное из простого. Других путей для становления сложного просто нет.

Для познания законов сложного, для познания человека и общества необходимо создание инструмента анализа и синтеза сложного, необходима соответствующая теория и методология, необходима новая наука и новая философия, понимающая и объясняющая сложное.

Критерием истины является не опыт, не практика, а делание, созидание нового с помощью этой истины. Истинно то, что позволяет создать эффективное и устойчивое новое.

Локальная устойчивость и локальная эффективность противостоят друг другу, но глобальная устойчивость совпадает с глобальной эффективностью.

Инструменты, которыми пользуется человечество, которые им созданы, развиваются, изменяются, модифицируются и либо активно используются, либо лежат и пылятся в некоторой кладовой общечеловеческого разума. Их можно применять, использовать, либо не трогать, но выбрасывать нельзя. Каждый из них имеет право на существование, на использование. Запрет на их применение по идеологическим или мировоззренческим причинам был бы нецелесообразным.

Мы не называем ошибкой или непониманием использование молотка в мануфактуре позднего средневековья. Ведь из него произошел современный ковочный автомат. Но трактовка прошлых научных и философских понятий как ошибочных столь же нелепа. Странно, что мы допускаем это.

Движение молекул в газе подчиняется закону сохранения энергии. Так мы говорим, так приняли, обратили в парадигму. Но молекула "не знает" о существовании этого закона, не знает, что она "должна" подчиняться закону сохранения. В законах движения и взаимодействия молекул "заложены" такие свойства, такие локальные законы, какие ведут к возникновению глобального интегрального закона сохранения. И так всюду. Эти локальные свойства и законы систем и элементов на деле, в действительности, в совокупности системных представлений, важнее их интегрального аналога. Этот интегральный закон уже заложен в локальных, дифференциальных свойствах природы.

До сих пор человеческая мысль, человеческое познание развивались в рамках сначала телеологических, затем феноменологических представлений.

Первый прорыв за рамки феноменологии произошел в простейшей генологической системе, в теории газовых состояний и в термодинамике. Сколько сил и труда потребовалось от человечества для этого выхода за традиционные горизонты. Решение новых задач старыми методами оказалось столь сложным, что в неизбежности скорых методологических революций не осталось сомнений. Несмотря на это, методологическая глобальная революция не наступала. Ощущение неизбежности нового не породило понимание этого нового. Суть этого нового оказалась совсем не в том, что ожидалось. Новизна, выход за феноменологические рамки состоит в том, чтобы овладеть генологическими переходами, овладеть переходами от простого к сложному. Новые методы открыли простор для познания сложного и для ответа на вопросы нового уровня. Теперь можно ждать результатов, объясняющих уже не какова природа, а почему она такова, а не иная. Для овладения сложными системами решение задач исследования генологических переходов должно стать не исключением, а правилом.

Методами классической математики, классической физики на основе представлений классической философии осуществить переходы от дифференциальных законов элементов к интегральным законам больших и сложных систем невозможно (или трудно и неэффективно). Такие прорывы в отдельных областях не решают проблемы. Как метод, как универсальный, всеобщий метод здесь работает теория систем, в первую очередь, метод генологического моделирования, позволяющий решать широкий класс задач исследования становлений законов природы.

В мире феноменологических парадигм чем шире закон, чем он универсальнее, глобальнее, тем важнее. В мире систем все наоборот. Те локальные, внешне незаметные свойства элементов, из которых произрастают глобальные законы, законы природы в целом, имеющие абсолютный смысл, эти локальные свойства получают фундаментальное значение принципов построения мира. Они, а не интегральные законы, являются отныне основой мироздания.

Телеологическая философия и физика Аристотеля предшествовала феноменологическим методам и парадигмам нового времени. Объяснение явлений природы "свойствами", целями объектов предшествовало парадигмам закономерности. На телеологической основе понимать и познавать природу оказалось невозможным даже ценой неимоверных затрат труда и творческих способностей. Появилась необходимость вселенской перестройки мировоззрения, которая заняла несколько столетий и завершилась победой классической феноменологической науки. Но как недалеко ушли мы от этой телеологии природы. Телеологические представления мы заменили универсальными экспериментально или феноменологически установленными законами природы. Мы одели природу в жесткие одежды феноменологии, основа которых опыт и вернулись к опыту как последнему критерию истины. Мы создали огромную, застывшую систему знания, в которой полностью отсутствует понимание мира. Как раз в этом понимании мы ушли очень недалеко от античных представлений. Только в последнее время появилось убеждение, что дальше накапливать знание без понимания и бессмысленно, и опасно.

Наши представления о глобальных природных взаимодействиях, в сущности, так же пусты и бессодержательны, как и телеологические представления Аристотеля.

Мы пытаемся из интегральных законов, играющих роль стражей порядка, церберов, критериев истины, вывести дифференциальные законы, а требуется нечто противоположное. В теории систем возможен подход, при котором законы систем доказательно, строго следуют из законов существования и взаимодействия ее элементов.

Классическая математика - это математика застывших схем, замкнутых, закрытых систем взаимодействий и конфигураций, в которые человечество пытается втиснуть все богатое многообразие окружающего мира.

Подобно тому, как в детерминистском механистическом мире причинности растворилась и исчезла телеология Аристотеля, так в мире систем растворяется и исчезает причинность. Вместе с причинностью исчезает и вопрос "почему".

Теория систем сильна строгой и развернутой технологией анализа и синтеза сложных и больших систем, которая строится на базе современных компьютерных информационных технологий.

Не только покой или прямолинейное равномерное движение статично, таких статичных движений в природе очень много, например, орбитальное движение планет или колебания в пределах консервативных сил и состояний. Классическая физика и математика с трудом выходят за рамки рассмотрения статичных движений, кваидвижений. Выйти в мир реальных богатых нетривиальных движений без теории систем было бы крайне сложно.

Интересно, что колебания струны, описываемой с помощью аппарата бесселевых функций, это попытка выйти за пределы консервативной квазистатики за счет "заметания трудностей под ковер". Многие попытки решить классическими методами сложные проблемы, проникнуть методами аналитических структур в чуждую область сложных и больших систем, в область диссипативных процессов, потоков в сетях, оптимизации систем и пр., свидетельствуют о том, что обозначилась область существенно иных законов, отличных от законов классической физики, законов сложных и массовых взаимодействий. Эти проблемы решаются красиво и просто методами алгоритмических процессов, что вызывает необходимость философски осмыслить проблемы сложного, понять их и приступить к построению теории сложного - теории сложных и больших систем.

Диссипативные явления плохо поддаются классическому формализму, для их понимания и разрешения нужен принципиально иной аппарат. Это потому, что диссипативные процессы - принципиально системные процессы. Методами классической математики никак не удается проникнуть вглубь этих явлений. Мысль, вооруженная неподходящим инструментом, вынуждена двигаться по поверхности, не проникая в глубь явлений. Классическая математика в значительной мере остается математикой консервативных сил и отношений.

Ньютона, когда появилась первая его работа, далеко не приняли "на ура", была масса возражений и критики, вплоть до таких: в работе Ньютона нет ничего нового. Он просто иначе скомпоновал уравнение Кеплера и не более. Все, что он изложил - это переформулировка уже известного. Иногда иное изложение уже известного может явить собою научный подвиг, поскольку позволяет по новому взглянуть на известные вещи.

Переход от законов Кеплера к законам Ньютона - это переход от частной задачи к общей.

Внешнее действие элемента через близкие и далекие цепочки связей, через комбинаторно большое число элементов в интегрированном виде постоянно возвращается к себе. В этом суть больших систем. В сложных системах это создает либо множественные суперпозиции, которые не могут быть охвачены аналитическими структурами, либо проявляется во взаимодействиях, не допускающих суперпозиции.

Множественная связь между элементами больших и сложных систем порождает либо устойчивость, либо неустойчивость в целом, существование или небытие. Она порождает как реальные, так и потенциальные системы.

Нет принципиального развития между причиной и условием. Это различие порождается не сутью, а способом описания. Всеобщая причинность и всеобщая обусловленность одно и то же, но следует иметь в виду, что в сложных системах невозможно выделить причины и следствия за исключением ничего не значащих локальных взаимодействий. Локальные причины теряют глобальный общесистемный смысл. Понятие обусловленности шире и богаче понятия причинности.

Порой, не снимая мерки с "голой" истины явлений и природных объектов, мы одеваем эти объекты в стереотипные, жесткие, строгие одежды научных понятий, ограниченных в силу замкнутости наших научных схем.

Противостояние системной философии и науки с классической наукой и классической философией - это драма неизбежного мучительного становления нового.

Неравновесная устойчивость или устойчивость неравновесия - это и есть формула развития.

Сингулярности и бесконечности - это результат упрощения описания реального мира.

В строгой формализованной науке понятие можно обозначать любой меткой, знаком, идентификатором, иероглифом, даже числом. При этом в самой сущности понятия ничего не теряется, а если и теряется нечто способствующее запоминанию, то приобретается нечто еще более ценное: его независимость от субъективных бытовых представлений. В этом отношении китайский и японский языки с их иероглифической системой записи в науке завтрашнего дня приобретут преимущество перед европейскими языками.

Положение о том, что система должна проектироваться является важнейшим в теории общества. Стихийно складывающиеся системы - это одно, они отвечают механизмам саморегулирования, саморазвития природы. Как только эти механизмы исчерпаны, как только появляется объективная возможность создания новых механизмов, вступает в действие иное. Сложная система получает возможность выделения проектирующей системы. Это дает преимущества перед спонтанным развитием и эпоха спонтанного развития заканчивается.

При попытке опуститься в микромир (в обычной физике макромира) для описания движений, для преодоления "обобщения непрерывности" приходится опускаться до дискретизации пространства и времени, учета времени взаимодействия. Это сильно напоминает компьютер и приводит к мысли о том, что сама природа построена по принципу компьютера.

Теория систем определена алгоритмически, функционально и структурно, она этим формализована, поэтому все понятия в теории систем не только взаимосвязаны, но выводимы. Это не выводимость дедуктивных наук, а системная выводимость из взаимообусловленности, из конфигурационных (релятивных по Гегелю) отношений.

Интерпретация в частном и в абсолютном, всеобщем.

Структура и функции взаимообусловлены, через это возникает их взаимная связь, взаимозависимость понятий. Функция источник и причина структуры, структура источник и причина функции. Дуализм понятий. Нет функции без структуры и структуры без функции.

Структура и функция могут меняться местами. Отсюда динамизм структуры и структура функции.

Виды динамических моделей: генологические и феноменологические, анализа и синтеза, абстрактные и конкретные, объектные и параметрические, модели принятия решений, модели оптимизации и т.д.

Модель как средство поиска, формулировки и доказательства законов природы. Модель как инструмент формализации. Эвристика и моделирование. Прогнозирование. Модель как средство фиксации и передачи знания.

Случайные процессы в мире и в моделях. Случайные системы.

Нужен анализ понятий возможности, необходимости, действительности, существования, материальности.

Не действие и противодействие, а взаимодействие. Понятия действия и противодействия порождены древней телеологией. За ней субъективное восприятие жизни, мышления, древний анимизм.

Причинность - это не суть, а взгляд, способ описания.

Инструментальное наполнение могло бы превратить диалектику в теорию систем, но не видно подходов к созданию такого инструментария. Метод моделирования требует не логической, а структурно-функциональной базы для построения теории.

Понятие закона. Законы природы, которые формулируются в науке, это устойчивость связей, структурно-функциональная устойчивость объектов и отношений. Эта устойчивость и отражается в научной схеме. Даже обычные бытовые представления, представления рассудка - это выделенные устойчивости окружающего мира. Модельная форма закона как выражение устойчивости.

Ограниченность системных представлений и неизбежность ее преодоления. Непредсказуемость следующей революции сознания.

Любая наука нашего времени так относится к философии, как арифметика натуральных чисел к математическому анализу. Это по содержанию, по объекту исследования. К сожалению, то, что касается методов исследования, то тут все наоборот, тут отношение обратное.

Понятие силы в теории систем требует анализа, углубления, оценки. Сила и причина заняли освободившееся место аристотелевской телеологии. Это новое гнездо заблуждений, которое надо разворошить и загнать неизбежные заблуждения своего времени куда-нибудь подальше.

Объект как природа отношений. Отношения как сущность объекта. Дуализм.

Человек должен познавать мир примерно так, как у С. Лема Солярис познает человека: строить аналог мира, его модель, действующий, развивающийся мир. Делание - это основа всякой истины. Это больше, чем опыт, пассивный эксперимент или практика.

Система от науки отличается тем, что наука - схема явлений, а теория систем - это схема построения динамичных схем. Это схема высшего порядка.

Устойчивость - это критерий выделения существенного. Устойчивость - не статика, это устойчивость законов и связей, в том числе динамических. Отсюда принцип повторимости, воспроизводимости в научном исследовании, это одно и то же.

Водопад не менее устойчив, чем булыжник.

Динамическая устойчивость часто оказывается выше статической. Можно говорить о порядке, степени устойчивости, измерять ее. Анализ устойчивости, ее роли и факторов - это одно из направлений теории систем. Для развития этого направления много сделал У.Р. Эшби. Он был одним из первых, кто понял истинную роль устойчивости в природе и технике.

Закономерность основана на устойчивости. Процесс и устойчивость. Пламя как образ динамической системы. Кристалл как образец статической устойчивости, статической системы.

Переход к изучению сложных объектов формальными научными методами неизбежно сопровождается коренной ломкой фундаментальных парадигм, основополагающих взглядов и принципов не только науки, но и всего мировоззрения, всей интеллектуальной культуры человечества.

Статика - это абстракция, не имеющая реального существования. Статических систем не существует.

Динамику можно обобщить. К ней можно отнести не только изменение по отношению ко времени, но и отношение величин по отношению друг к другу.

Еще раз понимание как делание. Роль делания не только в мире, не только как процесса существования, но и мира в целом.

Явление и сущность - это результат феноменологического описания элемента и системного описания целого. Сущность и модель системы - это одно и то же. Явление - это феноменологическое описание системы.

Переход от явления к сущности - это переход от феноменологии системы к ее генологии.

Вербальное описание - это требование отражения реальности в понятиях. Оно необходимо для понимания, но возможно и невербальное описание. Моделирование - более мощное средство по сравнению с вербальным описанием. Поэтому моделирование - средство не только формализации, но и понимания.

Понятие организации глубже и содержательнее того, что построено на идеях энтропии и информации. Из организации выводятся и энтропия, и информация, а не наоборот.

Множественность, многоликость вещи - это множественность систем, в которые она входит.

Наука бессильна в попытках описать мир в силу принципиальной ограниченности и статичности научных схем. Нам кажется, что наука может все, но сегодняшняя наука, классическая формализованная наука не может выйти за рамки своих схем.

Через контуры связей объект становится причиной и условием самого себя.

Гомеостат Эшби - это пример ультраустойчивости, устойчивости второй степени. Это адаптивный механизм сохранения устойчивости в отличие от управления по жестко построенному следящему принципу это управление или стабилизация путем адаптивной перестройки самих механизмов сохранения устойчивости, механизм управления механизмами сохранения устойчивости.

Роль гомеостата Эшби еще не понята и не оценена по заслугам. Его роль не уступает роли регулятора Ползунова-Уатта. Это не изобретение, даже не открытие, это принцип. Тот принцип управления управлением, который продемонстрировал Эшби, еще ждет своего настоящего применения.

Невербальность модельной философии и науки. Вербальная форма как интерфейс, перевод, сервисные возможности для пользователя, объяснение сущности.

Сложная система всегда задана пользователю, проявляется в явлениях и обобщениях, понятиях со стороны ее внешних функций. Поэтому структуру объекта (системы) и его внутренние функции всегда требуется познавать. Вот почему нужна религия, наука, философия, многочисленный инструментарий познания мира.

Три основных подхода человечества к познанию мира - это религия, наука и философия.

Сущность религии со стороны принципов мироздания сводится к утверждению, что мир спроектирован, что все стоящее, рациональное может быть результатом исключительно целенаправленной деятельности.

Со стороны методов сутью религии является вера, опора исключительно на авторитет. Отсюда вера в того или тех, кому по мысли религиозного (по сути, а не по форме) человека дано понимание, знание истины.

Но ведь и наука не столь далеко отошла от религиозных архаических представлений. Целесообразность мира признается и наукой, только это не целесообразность плана, проекта мироздания, а целесообразность еще неизвестных фундаментальных законов природы, определяющих ее развитие. Откуда взялись сами эти законы? Такой вопрос наука не ставит и на него не отвечает.

В отношении метода также не все так просто. На место веры в творца, в личность, наука ставит веры в недоказуемые принципы. Но ведь это та же вера.

Путь философии, особенно если она сливается с наукой и проливает свет на религиозные догмы, является исключительным по своим возможностям.

До тех пор, пока известен только один разум, познать его невозможно. Для познания нужно разнообразие разумов, в которых проявляют себя метазаконы: законы построения законов разума. Чтобы познать человека надо стать богом, Человек станет человеком тогда, когда он сможет стать богом.

Модель есть и технология познания, и способ доказательства и средство понимания и объяснения.

Система выступает как причина или условие только в силу связей. Нужна классификация элементов и связей. Подчеркнуть дуализм объектов и связей. Связь как основа системы. Свойства элементов в связях и свойства связей в элементах.

Соотношение науки и философии. Философия как наука и как метанаука.

Диалектика как философия. Эвристическая слабость диалектики. Прогностическая беспомощность диалектики. Объяснительная пустота диалектики.

Наука еще не сформулировала и не предъявила требований к метанауке. Поэтому теория систем не нашла своего места, применения. Необходимость в изучении сложного, осознание такой необходимости должно дать ускорение развитию исследований в этой области.

В анализе результат предопределен, а в синтезе - нет.

Существование - это не то, что остается неизменным, а то, что составляет суть движения, меняется с изменением целого.

Воспроизводимость как свойство и предпосылка науки есть следствие схемы, отношений и дефиниций.

Иерархия понятий. Это так мало для теории систем.

Имя - это знак, идентификатор. Понятие - это отражение сущности объекта. Объект формализуется на основе структуры и функции. Такая модель и есть объект.

Структурно-функциональная точка зрения, взгляд, подход - это основное достижение теории систем.

Можно сравнить дурную бесконечность Гегеля с бесконечным циклом в программе. И то и другое свидетельствуют об ошибке одного типа.

Мышление модельного человека примитивно, слабо, но разве не слаб и примитивен был первый самолет? Он летал хуже живой птицы, хуже во всех отношениях, но был необходимым этапом выхода в космос.

Между причиной и условием нет принципиального различия.

Генологический переход движения и суперпозиция полей. Есть о чем подумать. Поле как первичная сила.

Свобода как выбор. Область свободы.

Представление о всеобщности каузальности такое же плоское и неглубокое представление, как представление о всеобщности механицизма. Нельзя свести мир ни к тому, ни к другому. Царство причинности не менее мертво, чем царство механики.

Основной закон мира - это закон устойчивости.

Динамическая и статическая устойчивость, консервативная и диссипативная устойчивость.

Различные формальные аналитические конструкции содержат качественные различия, но иногда аналогичны, изоморфны. Как выявить их изоморфизм?

Связи как формы определений (т. 3, стр. 66).

Два понятия через суждение (связь) определяют и уточняют друг друга и создают нечто новое.

Феноменология общего (абстрактного) и феноменология единичного (конкретного) не совпадают.

Нужен анализ истины как понятия и как формального и содержательного критерия. Истинность научной системы и истинность ее интерпретации - это не одно и то же.

Что такое всеобщее с позиции теории систем? Это система? Какая? Каким образом? Это множество? Где его место? От ответа на вопрос не уйти.

Соотношение с собой. Что это такое? структура, внутренние функции, динамика? Аспект рассмотрения?

Тождество различного. Что это такое?

Пуанкаре сделал для становления теории относительности больше, чем Эйнштейн, в его трудах содержится практически все, что было в дальнейшем изложено Эйнштейном, но сама теория относительности для большинства людей связана именно с Эйнштейном. Почему? Только потому, что Эйнштейн сформулировал эту теорию популярно. Только очень небольшое число узких профессионалов могло понять и усвоить идеи Пуанкаре, а работы Эйнштейна доступны, понятны большому числу специалистов в различных областях науки. Доступность - это то, что позволяет новой науке завоевать признание общественности, превратиться новым идеям и методам в действенный инструмент познания и прогресса.

Человечество шло к теории систем долго и мучительно. Вся история философии - это история восхождения к системе как средству преодоления сложности, освоения сложности, инструменту ее формального описания.

Энергия - это то, что противостоит притяжению, противостоит "смерти" природы в результате притяжения, не дает замкнуться в консервативной ловушке "дурного" существования.

Энергия как форма отталкивания - оборотной стороны притяжения.

Физика как механизм реализации систем и как феноменологический взгляд на системы реального мира.

Притяжение и отталкивание как силы. Обобщение понятия силы - понятие взаимодействия. Взаимодействия и материя как нечто взаимодействующее. Объект как обобщение понятия материи. Это понятия метафизики. Теория систем как основа метафизики. Кант выводит физику, конструирует материю из сил притяжения и отталкивания.

Центробежная и центростремительная силы - это еще не обобщение, но центробежная сила - это пример чисто механического порождения отталкивания, разбегания.

В метафизике (в современном смысле) понятий пространства и времени источник и обоснование гегелевского идеализма.

Изжога причинно-следственных связей породила несварение системного характера современного мира. О системах говорят достаточно, но переварить новую реальность мир пока не в состоянии.

Идеологи системного подхода в качестве аргумента используют "произвольность" построения систем исследователем. Анализ процесса построения модельного понимания мира позволяет отвергнуть это обвинение.

Во введении к работе обязательно обратить внимание на принципиальный отказ от мировоззренческих споров и выяснения отношений. Отказ от критики противников.

Как не может встать вопрос об истинности геометрии Лобачевского или геометрии Эвклида, истинности арифметики натуральных чисел или методов математического анализа, так не может быть и речи о противопоставлении истинности классических научных методов методам теории систем. Не одно вместо другого, а и одно и другое. Нет нужды применять методы математического анализа там, где школьной арифметики достаточно, где она успешно работает. Также нет нужды обращаться к методам теории систем там, где успешно работает классическая наука.

Существует проблема: можно ли обеспечить целесообразное поведение системы, организуя целесообразное поведение ее подсистем. Можно. Пример - метод сетевой распределенной оптимизации.

Сохраняющие реакции, по мнению некоторых исследователей составляют сущность жизни, но это не так. Булыжник также существует за счет "сохраняющих" реакций.

Ответные реакции и задержки. Быстрота реакции или опережение, вот в чем вопрос.

Изофункциональное соответствие модели оригиналу.

Принцип инвариантности является общеметодологическим принципом.

Для разработчика модели как для врача главным принципом является: "не навреди". Вот почему следует позаботиться о включении в модель только существенных, значимых факторов.

В философском смысле стационарные и эргодические процессы - это статика, а не динамика мира. Нет разницы между покоем и равномерным прямолинейным или орбитальным движением. И в том и в другом случае с объектом "ничего не происходит". Только неравновесные состояния и переходные процессы составляют подлинную динамику. Можно ввести классификацию динамики, процессов, потоков.

Маятник движется, но это псевдодинамика. Всякое движение без изменения, движение в никуда - это динамическая статика.

Формализованная логика рассматривается как логическая основа аксиоматизации и формализации науки, превращения ее в дедуктивную науку. Беда лишь в том, что для сложных объектов, объектов системных по существу, такая формализация ничего не дает. Методы сложного не эквивалентны методам простого.

Проблема логической семантики - это чисто системная проблема. Когда ее пытаются решить (формализовать семантические процессы, структуры и отношения), обязательно привлекают хотя и простейшие, но принципиально системные методы исследования и синтеза.

Понятие содержит в себе не просто смысл слова и проблемы теории, понятия не сводятся к проблемам логической семантики.

Понятие обладает не только логической структурой и логическим содержанием, но и отражает реальную структуру объектов (систем) и реальное содержание действительности. Роль понятия не сводится к тому, чтобы быть смысловым содержанием термина, дефиниции.

Теория понятия в логике - это наука о способах выражения отношений как формальных, так и содержательных.

Термы и предикаторы. Область определения (множество возможных аргументов или область значений переменных аргументов предикатора) и область истинности (подмножество или подобласть области определения, в которой получаемое высказывание истинно).

Релейная (бинарная) функция истинности, применяемая в классической логике, давно не удовлетворяет пользователей, но направления обобщения и попытки повышения эффективности классической логики пошли не по тому пути. Чисто формальные поиски направлений (вероятностная логика, многозначная логика и пр.) - все это методы слепого поиска, поиска не оплодотворенного содержательной идеей, поэтому вероятность случайного нащупывания значимых полезных результатов при такой стратегии поиска ничтожно мала.

Понятия как термы и предикатные выражения (предикаторы). Аристотель называет термы первыми сущностями, основами, которые ни о чем не высказывают, а только называют сущности.

А. Черч характеризует вещь как то, что может быть названо. Названо может быть то, что устойчиво, что способно сохраняться, хотя бы относительно. Область этого сохранения может восприниматься, чувствоваться или измеряться, определяться различно. Отсюда разногласия в том, изменился предмет, или исчез, уничтожен, а на его месте образовался другой, перешел в другой. Устранить такую неоднозначность восприятия можно только на основании системных методов построения логики и теории понятия.

Чтобы сделать нечто предметом мысли, нужно применить идентификатор, назвать это нечто, хотя бы неявным образом. (Животное применяет неявные идентификаторы - индивидуализированные указатели - "это"). Оно способно не только устанавливать невербальные идентификаторы, но и образовывать ассоциации с внешними вербальными объектами ("понимать" слова, произносимые человеком).

Объектом мысли может стать лишь то, что обладает качественной определенностью, но не нечто конкретное, а абстракция как имя множества, представитель, выразитель этого множества.

Абстрагирование нельзя рассматривать как упрощение, огрубление. Формирование абстрактного понятия сложный акт сознания. Даже в случае понятия, совпадающего с единичным предметом, абстракция позволяет выделить относительно стабильную, неизменную часть конкретного (например, понятие "моя мать").

Необходимость абстрагирования вызывается уже необходимость выделения тождественного в действительности. Без тождественного не может осуществляться мышление, даже рассудочное мышление.

Свойства и отношения существуют в действительности. Отношение не менее реально, чем материальный объект. Это первый факт, в котором сознание убеждается, что материальное и существующее объективно не одно и то же.

Задачи понимания (отображения), познания нового (обучения и самообучения), объяснения случившегося, предвидения, удержания в сознании модели действительности и пр.

Мыслить в рамках конкретного невозможно, а говорить об этом после Гегеля - тем более.

В логике термины класс и множество часто используются как синонимы. Множество лишь в мышлении становится объектом, это объективный объект субъективного мышления.

Парадоксы множеств широко известны. Интересно, что в реальной жизни, в том числе и в науке, попасть в ситуацию такого парадокса довольно сложно.

Парадокс кучи и его интуитивное и строго научное разрешение. Угол естественного откоса как эмерджентное свойство кучи.

Телеологическая ценность понятий обнаруживается на рассудочном уровне и даже ранее. Это проливает свет на происхождение рассудка как понятий, ассоциированных с внутренней шкалой ценностей.

Многозначность имени и "расплывчатый" смысл его - это результат тезаурусного пути образования понятия в обычном языке. Формирование научного понятия, обладающего строгостью и однозначностью, осуществляется через механизм логики (родовидовой механизм). При этом понятие приобретает точность и строгость, но теряет динамизм, становится статической мертвой структурой.

Связи, которые образуют имена, это связи между реальными объектами, отражением которых являются связи между именами. Утверждения языка относятся к объектам мышления, а не к именам.

Общее имя, например, "человек", обозначает не многих людей, а неопределенного человека, элемент множества, некоторую предметную логическую переменную, ее идентификатор. (Рассел Б.). Содержание такой переменной - содержание общего имени.

Объект в теории систем - это не только вещь, но и алгоритм, деятельность, сформулированное отношение, связь - любая объективно существующая или существующая в сознании (модель) сущность.

Энгельс понимает мир как царство вещества и причинно-следственных связей. Этот кастрированный, убогий мир уже во времена Энгельса не соответствовал достижениям науки и философии.

Абстракция и идеализация (идеальный газ, абсолютно черное тело, абсолютно упругое тело и пр.). При идеализации объект, обозначаемый понятием, лишается или наделяется признаками, которые имеются (не имеются) у предмета. При абстрагировании выделяется только пересечение свойств.

Научная схема неотделима от абстракции и идеализации.

Идеализация как способ создания нового объекта в теории моделей и модельном исследовании. Идеализация не связана с обобщением.

Абстракция потенциальной осуществимости в теории алгоритмов.

Мало утверждать об объективности природы, признавать естественное происхождение жизни и сознания, отрицать бога и сверхъестественное, потусторонний мир, судьбу и пр. Сколько бы ни провозглашались подобные мировоззренческие принципы, они ни на шаг не подвигают нас к цели науки и философии: понять, как устроен мир и почему он устроен так, а не иначе. Если философская теория не может дать ответ на эти вопросы (что естественно), то ее задача в том, чтобы возможно дальше продвинуться в этом направлении, возможно ближе подойти к искомому ответу.

Успех на этом пути определяется не объектом исследования, а методами исследования и принципами его организации.

Нужны новые представления о принципах построения природы. Источником таки представлений может служить действительность. Это не действительность мира, "данного в ощущении", даже не действительность результатов познания этого мира, а действительность общечеловеческого "делания", совокупной деятельности человечества.

Эта деятельность таит в себе нечто большее, чем опыт, практику. Здесь имеется в виду также и деятельность как инструмент познания.

Освоение знания в какой-либо области невозможно без активного "делания", без созидания в этой области. Пассивное изучение науки, ее отдельных областей непременно ведет к творческому бесплодию. При таком походе исследователь теряет возможность не только плодотворно трудиться, но и просто понимать происходящее в науке. Динамика научного знания проявляется в том, что в науке возникают и постоянно меняются, кипят активные точки, точки преимущественного роста. Уловить их, выделить из общего тела научной дисциплины можно только путем активного участия в созидании. Вопреки установившемуся мнению, это созидание, делание, должно предшествовать в определенной мере освоению уже достигнутого. Пассивность обходится куда дороже, чем пробелы в образовании. Активный исследователь при прочих равных условиях на усвоение уже достигнутого в той области знания, в которой он успешно работает, тратит на порядок, на два порядка меньше усилий, чем тот, кто все силы отдает пассивному изучению и считает это изучение основной предпосылкой активного творчества.

К сожалению, вся система нашего образования словно специально направлена на подавление естественного активного творческого начала в школьнике, студенте, аспиранте. Ущерб, который наносится национальным талантам такими принципами образования, трудно переоценить.

Закон природы это то, что связывает системы и множества через абстракции и идеализации. (Раскрыть. Это важно)

Признаки, по которым выделяются объекты, представляют собой (по мнению Войшвило) своеобразные логические координаты, позволяющие фиксировать объекты и удерживать их в процессе рассуждения в форме понятия.

Вопрос о точности понятия чрезвычайно важен. Формальный механизм абстрагирования позволяет поставить и решить задачу измерения точности, ее количественной оценки.

В логике под отношениями понимают предикаты типа: больше, меньше, правее, параллельно, часть, отец и пр. Это либо бинарные, либо многоместные предикаты. В теории систем это нечто иное.

Аристотель считал, что сущность представляет собой источник, причину, первооснову всех свойств предмета, вещи. С точки зрения теории систем сущностью можно считать структуру и совокупность внутренних функций предмета.

Сущность зависит от подхода, взгляда, потребности, методологии и пр. Объективная сущность объекта определяется его устойчивостью.

Локк различал реальные и номинальные сущности. Он считал, что реальные сущности объектов нам неизвестны, мы их не знаем и не можем знать, а номинальные сущности - это продукты человеческого ума. Номинальные сущности по Локку связаны с реальными, коррелируют с ними, поскольку ум никогда не связывает идеи, которые не существуют вместе в действительности или не предполагаются такими.

"Материалист" философ Войшвило считает, что реальные сущности, будучи недоступными для человека, вообще не играют роли в процессе познания.

Существенным, по мнению многих, следует признавать любое, даже самое незначительное, свойство конкретного предмета, так как без него предмет уже не будет тем, чем он является. Это какая-то чепуха и леность мысли.

Иногда говорят, что сущность - это не признаки, а назначение объекта.

У Аристотеля сущность - это то, что причинно обусловливает явление (сущность солнечного затмения в том, что луна загораживает солнце).

В понятиях объекты обобщаются по признакам существенным не для них, а для надсистем и для связей в этих надсистемах.

Нет свойств объектов, определяющих все остальные, нет такой первоосновы и первопричины.

Сущность вещей определятся потребностями людей. Это не реальная, не номинальная, а телеологическая сущность

Нельзя трактовать сущность как закон. Закон - выражение свойств не объекта, а связи (Так трактуют марксисты).

Термы - это не понятия, а имена свойств и отношений.

В логике принято считать, что понятие математической функции представляет собой схему и образец, по которому создается понятие о природе. (Кассирер, Клаус и др.)

Так ли важно заботиться о предельной строгости и точности, тем более в популярной работе, в работе, посвященной не теории познания, а законам человеческого общества? Нельзя ли сказать обо всем проще, понятнее?

В том-то и фокус, что в действительности простое никогда не может быть более понятным, чем сложное. Строгость и глубина рассмотрения - это единственный способ сделать предмет рассмотрения действительно понятным, освободить его от наслоений возможных ошибок, ведущих в тупики.

Все ошибки, неточности и непонимания в любой науке и в любой области деятельности имеют единственную причину, единственный источник: леность мысли. Всюду, где побеждает лень, где пытаются избавиться от трудностей глубокого анализа, там о качественном понимании нельзя и мечтать. На какой путь ни ступи, но если не отбросить леность мысли, она обязательно приведет только в царство глупости. Хотите понять хоть что-нибудь? Тогда не ленитесь думать.

Мораль как форма условного рефлекса. Это очень древний механизм, уходящий корнями в животную сущность человека. Общество управляет моралью посредством механизмов, аналогичных тем, которыми управляются животные сообщества.

Развитие - это изменение структур и функций систем.

Консервативные процессы не ведут к изменению структуры взаимодействий, следовательно, они не содержат развития.

Развитие - это рождение и гибель систем, это превращение одних систем в другие, их реорганизация, смена композиционных параметров.

Гибель некоторой системы может быть следствием не только ее саморазвития, но и следствием саморазвития метасистемы.

Формальное понятие отличается от неформального своей однозначностью. При формальном построении понятия сначала строится некоторый объект со своими элементами и отношениями между ними (содержание) и внешними свойствами, свойствами по отношению к метасистеме. Затем этот готовый объект получает имя. Для такого формального понятия не имеет смысла вопрос: а что такое это понятие на самом деле. Формализованное понятие - это термин.

Телеология появляется там, где появляется степень свободы, превышающая степень связи, где появляется выбор. Неясно как происходит дело там, где нет механизма выбора. Но все же цель - это возможность выбора на основе сравнения явного или неявного. Интересно исследовать генологию цели.

Устойчивость - это краеугольное, фундаментальное понятие современной философии. Мир движется потому, что он переходит от неустойчивого состояния к устойчивому. Устойчивые движения, например, движения планет в звездной системе, по сути своей не движения, а покой. Все устойчивое неподвижно, а все неподвижное устойчиво. Движение - это нескончаемая погоня за устойчивостью. Движение существует только потому, что любой переход некоторой части мира в устойчивое положение нарушает устойчивость остального мира и вызывает движение. Вот эта устойчивая неустойчивость мира, стремление к покою, нарушающее покой, и есть главный, всеобщий закон природы. Все остальное только средства его реализации.

В мире абсолютно устойчива только неустойчивость его подсистем, он устойчивая система неустойчивостей.

Мир бесконечен, но не безграничен. Те соотношения устойчивых неустойчивостей, которое реализовано в мире, является способом обеспечения безграничного развития в замкнутой системе. Возможно это единственный способ такого развития.

Ученые сегодня к философии относятся презрительно. Каждый не упустит случая подчеркнуть, что он не занимается "метафизикой". Между тем действительно существуют объекты и законы философского уровня общности, по отношению к которым законы тяготения, электромагнитных взаимодействий и волн, законы термодинамики всего лишь прикладные вещи.

Без обращения к более общим образам действительности наука развиваться нормально не может. Опыт как аквизит научных технологий не объемлет всех возможностей. Эмпиризм, не только пассивный, но и активный эмпиризм и феноменология - это то, чем пытается ограничить себя наука, еще не весь мир и не вся методология познания.

Недоказуемое не может быть истинным.

Проблема понятия идеи и возникшей из нее философии идеализма очень содержательна и далеко не тривиальна и не грубо ошибочна, как это иногда пытаются представить.

Идея многолика, многогранна. Здесь одним словом обозначают различные, порой не пересекающиеся, понятия.

Идея как схема, как теория, по отношению к которой реальность рассматривается как интерпретация (окружность, масса, пространство и др.).

Идея как закон природы, который лежит за реальным миром, которому "подчинен" реальный мир.

Идея как сущность, как целое, объединенное в связях, взаимодействиях, но не имеющее осязаемой, чувственно воспринимаемой формы существования и пр.

Понятие "нус", введенное Анаксагором, представляет собой не ум, как часто считают, а информацию и взаимодействие. Именно в этом смысле он считает наделенными нусом некоторые неживые предметы. Нус источник всякого движения, он вызывает вращение, он управляет всплытием легких и погружением тяжелых тел и пр. Аристотель указывает, что Анаксагор вводит нус в качестве причины тогда, когда не видит иной причины.

Анаксагор предпочитал механическое объяснение явлений. Он первым дал верную теорию солнечных и лунных затмений, первым объяснил, что луна светит отраженным светом, а солнце - это горящий камень. Он был одним из первых атеистов.

Та философия, которую я называю философией систем, не является в сути своей философией прагматизма. Здесь нет и речи о локальных целесообразностях, выгодностях. Глобальная целесообразность - это не прагматизм.

Теория идей Платона имеет в своей основе понятие абстракции. Это свойство рассудка, а не разума. Кошка имеет общее понятие собаки, дерева, человека. Это один из основных элементов рассудка. Гегель не останавливается на абстракции в своем понимании идеи, а доводит это понятие до системы, до абстракции отношений, а не предмета.

Область метафизики очерчивалась старыми философами как все, лежащее вне физики, но в основном, это был мир сознания человека. Если под физикой понимать "устройство" мира и всех его подсистем и элементов, сознание окажется относящимся к физике, а за метафизикой остается только совокупность законов и ограничений, применяемых при "конструировании" физических миров и их подсистем.

Знания - это модель, но модель не отвечает на вопрос: что это такое, а только на вопрос: как это себя проявляет, как себя ведет. В этом принципиальная ограниченность знания, но эта ограниченность не представляет собой агностицизм и не ведет к нему, поскольку такое знание полностью обеспечивает устойчивость познающего субъекта.

Материя - это то, что реализует взаимодействия, в чем или посредством чего реализуются взаимодействия, взаимосвязи и процессы.

Дуализм генологии и феноменологии. Генология дает понимание связей, взаимодействий элементов и подсистем. На ее результатах основаны феноменологические описания, предпочтения факторных связей. Генология для феноменологии является способом экономии сил, повышения эффективности феноменологических методов.

Феноменология также нужна генологии. Она позволяет нащупать потенциально важные, существенные отношения, которые должны стать объектом генологического анализа. Феноменология определяет направления генологического поиска. То, что феноменологически, факторно является важным, обязательно должно быть важным и генологически, надо только найти место этой связи в общей генологической картине явления.

Надо попытаться дать перечень важнейших философских проблем, наподобие перечня проблем Гильберта.

Разум и сверхразум. Можно ли на основе экстраполяции предвидеть некоторые черты сверхразума? А в чем его главная суть?

Детерминизм и стохастичность природы находят свое разрешение в иерархии СМВ. Стохастичность идеальных (математических, строго детерминированных, не имеющих флуктуаций) систем.

Что такое информационное воздействие? Надо разобраться глубже.

Материальное (физическое) воздействие - это энергетическое воздействие, оно направлено на объект как целое.

Информационное воздействие меняет не энергетику объекта, а его структуру и функции, а через них поведение. Оно не может относиться к объектам, не обладающим поведением.

Можно сказать, что информационное воздействие направлено на изменение условий гомеостаза или устойчивости?

Если законы - это связи между явлениями, то что такое связи между связями? А более высокие порядки связей?

Гомеостат Эшби - это не единственный способ обеспечения ультрастабильности сложных систем. Более того, это лишь простейший механизм ультрастабильности, который не может появиться эволюционным путем. Это что-то вроде колеса, которое не может "выдумать" природа. В действительности природные гомеостатические механизмы совсем иные.

Само понятие "цель" не первично, а производно из понятия устойчивости или выживания. Если истинная цель всего существующего - это существование, то все без малейшего исключения частные цели всех динамических систем являются всего лишь способом реализации этой глобальной цели, и без этой цели просто лишены всякого смысла. Любая цель - способ обеспечения существования (или способ обеспечения способа) и ничего более.

Для общей теории систем постулат устойчивости как единой глобальной цели всего существующего имеет такое же значение, как второе начало термодинамики.

Нельзя выбирать цели, противоречащие цели существования, как нельзя построить вечный двигатель. Это законы одного порядка. Постулат устойчивости вводит границы для выбора цели неравновесных развивающихся систем того же порядка, что и границы для процессов преобразования энергии, которые заложены в законе неубывания энтропии.

Механика славится своей строгостью и точностью совершенно напрасно. Это распространенное заблуждение. В безвоздушном пространстве в поле однородного тяготения тело движется по параболической траектории. Баллистическая кривая заметно отличается от параболы, но для ее описания приходится вводить чисто эмпирические баллистические коэффициенты, которые сами зависят от массы факторов совсем не механического вида (влажность, давление и температура воздуха, высота точки бросания над уровнем моря, коэффициент формы снаряда и пр.). Это не считая многочисленных констант, характерных для данного вида орудия. В результате от гордой точности механики остается пшик.

Кибернетика - это ранний этап теории систем. Она характеризуется гиперболизацией отдельных свойств систем, вниманием к их важным, но частным аспектам.

Философия не должна превращаться в науку или уподобляться науке. В то же время задача методологии единообразного объяснения мира для современной философии слишком узка.

Философия должна взять на себя роль метанауки с одной стороны, и метаметодологии с другой. Философия - это наука о путях развития частных наук и методах повышения их эффективности.

Элемент - это система, допускающая внешнее описание на языке математических структур, посредством операторов и функционалов. Отсюда следует, что все формы аналитических описаний в общей теории систем суть описание элемента, а это нечто противоположное описанию системы.

Триумф классической физики стал возможным благодаря тому, что на смену телеологической парадигмы Аристотеля пришла причинная парадигма Галилея.

Аксиоматически дедуктивный метод - это следствие, выражение причинной парадигмы математики. Она становится всеобщей по мере ее распространения на мир физических явлений. В наше время становится ясно, что чрезмерное упование на эту парадигму, приписывание ей предельно широких возможностей, само становится тормозом развития научного и философского знания.

Далее физика развиваться в рамках причинности уже не может, нужно ее обобщение путем привлечения аппарата массовых взаимодействий и факторного анализа, развитие по пути модели взаимодействий элементов и генологически-феноменологических представлений.

Принципы экстремальности (максимума действия, минимума потенциальной энергии, максимума энтропии и пр.) - это выражение конкуренции в мире неживых систем.

Следует ввести понятие биоорганизации - способа организации систем, который широко используется в мире живых систем. Суть этого способа сводится к следующему: каждый элемент системы действует (функционирует и развивается) по собственному критерию и в своих интересах. Все другие элементы являются условием его существования и влияют на него именно в качестве изменения условий. В этом случае глобальную оптимизацию системы удается свести к локальной оптимизации ее элементов. Взаимодействие элементов управляет поведением каждого из них путем изменения внешних факторов.

Устойчивость системы достигается в результате того, что устойчивость элемента внутри системы выше (следовательно, выше среднее время существования), чем вне системы.

Сложная система - это система, не имеющая адекватного выражения, описания в форме объекта на языке аналитических структур, на языке внешних функций.

Степень значимости формальных методов определяет качество научной и философской методологии.

Сеть и структурная устойчивость.

Безразмерные зависимости размерных величин - это законы (инварианты). Без выделения таких инвариантов нельзя построить теорию общества.

Числовые функции нечисловых аргументов. Возможность количественного описания качественных параметров. В решении этой проблемы преимущества языка алгоритмических структур значительны.

Противопоставление, раздувание противопоставления идеализма и материализма вредит не только философии, но и инструментальным наукам.

Объяснение "стадийности" развития, необходимости структурной перестройки можно найти в свойствах систем (функциональных структур).

Структуры - это образования, у которых вектор устойчивости превосходит вектор деструкции. Реструктуризация - переход от менее устойчивых структур к более устойчивым.

Устойчивость - столь же общая характеристика объекта, как и энергия, масса, энтропия, количество движения, информация и пр. Она может и должна иметь количественную меру.

Реструктуризация не может быть непрерывной (почему?). Можно говорить о вероятности распада, постоянной времени распада и пр.

Интерпретация - одно из базовых понятий теории систем. Абстракциями в мире математики алгоритмических процессов являются структуры алгоритмов.

Надо создавать структуры алгоритмов и наполнять их интерпретациями.

Математическая теория алгоритмических процессов оперирует структурами, а не их интерпретациями.

Математика зародилась как наука о пространственных и количественных отношениях, но сегодня это наука об отношениях вообще.

Сравнение метода математических гипотез с моделями моделей. (Молодший, стр. 77)

Метанаука - область знания, в которой принципы (аксиомы, постулаты, определения) теории являются доказуемыми (имеющими достаточное обоснование, основание). Метафизика должна дать обоснование физических постулатов.

Распределенно-структурированное управление.

Подсистема системы может входить в некоторое множество других систем и надсистем. Конфликт управления разрешается потому, что каждая из систем подчинена в качестве подсистемы единой системе, поэтому управления надсистем, если они конфликтуют, приводят к падению эффективности по глобальному критерию некоторой сверхсистемы. Нет другого пути для подъема эффективности каждой из них, кроме разрешения конфликта за счет оптимизации поведения каждой из них по глобальному критерию. Этот глобальный критерий может быть и неизвестен подсистемам, но факторное влияние окружения (при эффективной организации сети взаимодействий) будет таково, что эти внешние влияния будут эквивалентны заданию глобального критерия. (Например, живые системы).

Структурированность сокращает запаздывания управления и технологические лаги в подсистемах, что также повышает глобальную эффективности системы.

По глобальному критерию можно установить оптимальный баланс между централизацией и децентрализацией. На повестку дня выходят проблемы системологии: виды и основания классификации, процедуры кластеризации, основания классификации, способы реализации и пр.

Надо идти от задач и способов их решения к усложнению понятия системы, к изучению содержания этого понятия.

Любой вводимый термин должен иметь основание для введения (либо без него нельзя, либо без него сложно, плохо).

Понятия изоморфизма (гомоморфизма), соответствия, отображения и пр. нуждаются в уточнении и углублении.

Изоморфизм (строгий) сводится к тождеству. Он логически пуст. Работает только гомоморфизм.

Три базовых положения: системная аксиоматика, структурно-функциональное описание, постулат редукции.

Это освобождает от "проклятия" Геделя-Черча, от кошмаров (парадоксов) канторовской теории множеств, от ловушек закона исключенного третьего.

Можно ли рассматривать общую теорию систем как теоретическую схему, прилагаемую к объекту наподобие классических теорий? Нет ли возможность создания "резиновой" теории?

Канторовская теория множеств далеко не безупречна. Следовало бы не класть теорию множеств в основание теории систем, а напротив, строить теорию множеств на базе теории систем. Теория множеств по сути своей системная наука, а ее объект - большая система особого класса (структурная система).

Рассмотреть логистические процессы как обобщение экспоненциальных. Экспоненциальные процессы надо рассматривать в терминах открытых систем (ресурсов, пропускных способностей и др.).

Развитие - это процесс, определяемый текущей и прогнозной, отдаленной во времени устойчивостью. Нельзя увеличить отдаленную устойчивость не рискуя текущей.

С другой стороны, ориентация на ближайшую, текущую устойчивость ведет к бесконечной смене цели, случайным блужданиям, погоне за решением текущих задач в ущерб отдаленным, к потере эффективности, росту затрат, к срыву достижения цели и потере устойчивости.

Эволюционная система более реальна, чем индивидуум. Система не умирает, а переходит, преобразуется в другие системы. Остаются элементы, хотя характер связей меняется. Смерть = реорганизация системы.

Сложность - понятие относительное. "Неживая" система, в которую переходит после смерти существо, в некотором аспекте может оказаться более сложной, чем исходная живая.

Смерть это не просто потеря устойчивости системой, это переход от одной устойчивой системы (живой) к другой устойчивой (мертвой). Это даже не возврат к неорганическому состоянию. Мертвые останки используются живыми системами для эффективного повышения своей устойчивости.

Философия - это системотехника и системология природы. Теперь нет нужды отделять физику природы от ее метафизики в аристотелевом смысле (как нечто, находящееся за пределами физики, за пределами реальной природы).

Физика на уровне системных представлений способна включить в себя всю природную реальность без остатка (мечта философии).

Реально существующие атомы или молекулы некоторого газа представляют собой своего рода природную "вычислительную машину", сводящую детерминированные законы движения молекул (законы механики) к законам газовой статики и динамики. Никаких случайностей здесь нет. Все наши "вероятности" или "частости" - неудачные способы описания механизма редукции на основе аппарата математических структур.

Классическая философия является категорийно-понятийной формой. Ее единственным аппаратом (предельно широким аппаратом) является логика. Статичный в своей основе аппарат не может качественно решать стоящие перед философией задачи.

Системная методология открывает возможность создать философию в формализованной форме, поскольку аппарат моделирования обладает предельной общностью (не уступает в этом логике) и универсальностью, не уступающей всей совокупности механизмов классической математики.

Изучение элементов и подсистем некоторых важных классов систем (например, организмических систем и организмов) в изолированном виде бесперспективно потому, что без взаимодействий в составе системы, эти подсистемы не реализуют своего "естественного" поведения. Бихевиористическая посылка (декомпозиция до "атомов" поведения, а затем синтез) не состоятельна априори.

Системное мировоззрение не может стать всеобъемлющим и вытеснить сегодняшние парадигмы без превращения теории систем в формализованную философию.

Формализация - это обеднение и упрощение действительности, но (таковы свойства разума) без этого упрощения нет ощущения понимания и нет конструктивной потенции (возможности синтеза) человеческого мышления, нет возможности постижения законов природы и превращения их в инструмент достижения цели, средство ее достижения.

При философских доказательствах (оперирование объектами предельной общности) основанием служит логика, поэтому результат условно истинный (истинность в пределах истинности логики). В логической системе нет средств для установления истинности исходных посылок. Это является принципиальным ограничением для любой неформализованной философской системы.

Теоретико-множественный, теоретико-вероятностный и иные подходы не могут решить проблем общей теории систем только потому, что язык математических структур не соответствует сути системной проблематики. Система изоморфна только системе, поэтому системные свойства должны отображаться в изоморфные системные свойства уже на уровне языка. Системными должны быть понятия, отношения, процедуры, технологии и пр.

При теоретико-вероятностном описании (М. Тода и Э.Х. Шуфорд) получили подтверждение некоторые принципы: гностицизм, генология, детерминизм и пр.

Генологические переходы можно рассматривать как естественные уровни описания и декомпозиции систем.

Надо выделить орты логического пространства системы, в которых только и имеет смысл поиск инвариантов.

Берталанфи, подобно Галилею, оказался перед судом научной инквизиции и вынужден был публично отказаться от "божественной ереси", заключающейся в провозглашении ожидаемого прихода новой философии.

Почти столетие повторялась как заклинание мысль о том, что для решения системных проблем нужен новый понятийный аппарат, но практических шагов в этом направлении (особенно в философском смысле) сделано на удивление мало. Все новые проблемы, с упорством мотылька, крутящегося вокруг источника света, до сих пор пытались решать старыми средствами.

Механистическое (физическое) мировоззрение не позволяет не только решить, но и корректно сформулировать проблему развития вселенной. Согласно физическим законам развитие замкнутой системы может сводиться только к процессам дезорганизации, деструктуризации, к процессам возрастания энтропии. Хотя об этом не принято говорить в "приличном обществе", сегодня нет ни малейшего просвета в решении этой кардинально важной проблемы мироздания.

Только выход за пределы классической физики позволяет разумно ставить и решать проблемы философской общности.

То, что эти проблемы назрели, но не находят решения, говорит о глубоком кризисе всей науки и философии нашего времени.

Использование логистических и экспоненциальных кривых, аллометрических уравнений и пр. при описании динамики систем является примером возможности сведения сложной системы к элементу. Такое сведение имеет смысл не для описания свойств или поведения объекта в качестве исследуемой системы, а лишь для рассмотрения таких систем, в которых этот элемент не нуждается в дальнейшей детализации и служит элементной базой для изучения более сложной системы.

Теория систем не может противодействовать дифференциации наук, подобно тому, как этому не может противодействовать классическая математика. Теория систем - не столько инструмент синтеза, сколько установления связей между науками. Надо не "ликвидировать" дифференциацию наук, а устранить, ослабить ее негативные воздействия на развитие науки.

Нужен анализ понятия связи и ее количественного (структурно-графического и функционального) измерения.

Типологию систем нужно строить на понятиях структуры, поведения и развития (эволюции). Предварительно нужно точно определить эти понятия.

Следует разделить философию систем, общую теорию систем и прикладные системные науки. Определить каждую из них по объекту, цели, методу и инструменту исследования.

Действительно динамической математической системой является только алгоритмический процесс. Здесь имеется движение, а не описание движения статичными соотношениями, как на языке математических структур.

Вопрос об адекватности моделей (изоморфизме систем) заслуживает самого пристального внимания. Здесь имеется два основных вида заблуждений. Первый: ошибочно считают, что система изоморфная другой в одном отношении будет изоморфна ей и в другом. Логическая ошибка ясна, но на практике ей часто пренебрегают. Второй: при аппроксимации простыми траекториями поведения сложной и неизвестной есть опасность получить сколь угодно большие отклонения между траекториями на отдельных (возможно существенных) участках, что ставит под сомнение весь вывод.

Надежность модельного отображения обеспечивается разными методами для генологических и феноменологических моделей.

Сущность науки можно свести к замкнутости системы понятий, что представляет собой отбор существенных признаков в формальной схеме и ничего более. В этом отличие науки от философии и других средств отражения мира. Отсюда исторический, преходящий характер всякой науки и науки в целом. Она закрепляет, цементирует отношения окружающего мира.

В науке существенно то, что закреплено в схеме, что может интерпретироваться как существенное, в философии существенно то, что необходимо для достижения цели, для выживания. В этом различии вся разница между философией и наукой. В теории систем эта разница нивелируется, уничтожается. Достигается синтез философии и науки. Этот синтез уже нерасторжим, наука в такой форме навсегда избавляется от своей кристаллической формы, становится принципиально пластичной, текучей, адаптированной к миру, к объекту познания.

Идеальная линейка и циркуль древних - это способ изгнания из геометрии актуальной бесконечности и движения.

Имитация = основа логики систем. Как построить эту логику? Классическая логика для определения и формализации системных понятий явно не годится (нет движения и нет бесконечности; это аналог циркуля и линейки).

Понятие системы часто используется излишне широко даже частью специалистов по общей теории систем. Обычно принято применять термин "система", когда фактически речь идет о внешнем описании, то есть объект рассматривается в качестве элемента. Также часто употребляются понятия типа философская система, система уравнений, система чисел, система образования и здравоохранения, система управления или связи, система оружия и пр. В настоящей работе понятие "система", если не оговорено иное, используется как точный философский термин.

Кстати, такое "вольное" употребление научных терминов не столь уж и редко. Так физический термин "сила" за пределами науки используется и как характеристика физических, интеллектуальных, волевых возможностей человека (физическая сила, сила ума, сила воли), а иногда даже в качестве измеряемого параметра (сила игры шахматиста или теннисиста, сила тока, сила трактора и пр.)

Философская гипотеза отличается от научной. Прежде всего, философская гипотеза не является независимой. Она проистекает из множества связей между свойствами, отношениями, отображениями объектов реального мира и мира их моделей. Она имеет этим своего рода обоснование, целесообразность. Научная гипотеза имеет форму вопроса: "а что если...". Она имеет поисковый, а не конструктивный характер. Это не утверждение, а вопрос. Философская гипотеза носит характер утверждения, имеющего обоснование во всей структуре философской системы. Если такая гипотеза не подтверждается опытом, она не просто отвергается, а ведет к неминуемому отвержению, пересмотру всей философской системы в целом.

Любая научная или философская система включает в себя положения, которые являются прямыми или скрытыми аксиомами, допущениями. Это те "плоскости", "поверхности", которые применяются для "прикладывания" к объективной реальности, чтобы представить ее в "законообразном" виде. В какой-то области значений и поведений внешней реальности эти "упрощенные схемы" работают в пределах достаточной точности. Оценка точности может основываться только на предсказательной и прагматической силе научной теории или философской системы. Но в иных условиях адекватность теории внешней реальности оказывается недостаточной.

Опережающее отображение действительности является эмерджентным свойством живой единицы (клетки). Внутренние механизмы клетки этим свойством не обладают, это механизмы чисто биохимического уровня, поэтому они могут осуществлять только текущее регулирование. Отсюда необходимость телеологической независимости поведения элементов. Каждая такая единица жизни ведет себя так, чтобы обеспечить максимальное значение критерия для себя лично. Этот простой критерий (уровень "комфорта", специфической оценки биохимических процессов)

Между законами человеческого общества и законами живого и неживого состояния реальности значительно больше общего, чем это казалось ранее. Многие механизмы структуризации систем и управления процессами в природе всеобщи. Они допускают "очерчивание" условий, в которых они имеют место, в которых они эффективны, следовательно, обязательно применимы. Природа не будет создавать новых сущностей там, где эффективно проявляют себя уже имеющиеся.

Можно ли считать естественный отбор в живой и неживой природе явлением, аналогичным управлению? Все зависит от того, что считать управлением.

Номинализм, всеми третируемый и осмеиваемый, привнес в философию и науку важнейший принцип, значение которого до сей поры очень велико.

Нельзя спрашивать, что представляет собой нечто (масса, вещество, электричество, жизнь, мышление и т.п.) на самом деле, в сущности. Такой подход и философски и научно пуст и бесплоден. Можно определить формально некоторое явление, закон, инвариант природы и дать ему наименование, которое имеет смысл в данной науке, в данной модели явления. Имя - это знак, обозначение некоторого понятия и ничего более. Оно значит то, что под ним условлено понимать в некотором соотношении, в данной науке.

Нельзя спрашивать, что такое живое существо? В таком случае неизбежно появится масса пограничных явлений. Движение от интуитивного понятия к формальному, строгому ведет к разрушению знания. Если идти таким путем, то на всей науке и философии придется ставить крест. Единственно верный путь - это путь от формализации отношений действительности к определению такого модельного отношения, к наименованию этого определения.

Понятие управления рождается из модельных представлений, из формализации. Смысл имеет лишь то, что закреплено формально. Если интуитивное понятие и имеет место, то оно всегда несовместимо с формальным. Большинство ошибок происходит потому, что на место одного из них ставят другое.

Тезаурусный метод Гегеля - это тоже способ формализации интуитивного понятия, Но только способ определения. Когда понятие определено, оно отделяется от интуитивного и становится формальным, оно начинает самостоятельное существование вне интуитивной реальности.

Тезаурусный метод образования понятий имеет еще одно интересное свойство: он не нуждается в метаязыке. Тезаурусная формализация также не нуждается в метанауке, она самодостаточна. Только Аристотелевская формализация опирается на метаматематику, логику, теорию множеств. В принципе можно построить формализованную систему знания так, как ее пытался построить Гегель. В этом случае нет нужды в метаматематике, метафизике, метанауке.

Особое значение тезаурусные методы приобретают в связи с проблемой искусственного интеллекта, общения человека с компьютером, построения системы компьютерного знания.

Понятие информации требует внимательного анализа. Здесь надо рассмотреть следующие аспекты:

отклонение от случайности;

непредсказуемость (различие информационной и стохастической непредсказуемости);

структурирование;

влияние на выбор;

ценность при передаче;

отношение к передаче;

отношение к хранению;

отношение к преобразованию;

отношение к использованию.

Рассмотрению подлежит естественная информация, реализованная в природе, и только от нее переход к информации в управлении.

Парадоксы информации.

В соответствии с шеноновским определением, шум обладает максимальной информацией. Чем дальше отклонение от шума, тем меньше информации содержит последовательность.

В то же время шум невоспроизводим в микроструктуре, но легко воспроизводится на уровне макропараметров. Кроме того, полезные свойства шума равны нулю, из шума ничего получить нельзя, это хаос, а ценностью обладает только порядок.

Но следует иметь в виду, что отдельная реализация шумовой последовательности действительно несет много информации, поскольку именно она (а не шум в целом) маловероятна. То, что эта информация не может быть использована принимающей стороной с пользой для себя, не вина самой шумовой последовательности.

При всем сходстве выражения для энтропии и информации между ними есть существенная разница. Энтропия - это унарное отношение, она может быть определена для изолированной системы и не проявляется во взаимодействии, в передаче.

Для информации также может быть построено унарное выражение - это шеноновская формула. Она имеет место для состояния системы или для канала связи. Для двух взаимодействующих систем справедливо только бинарное отношение.

Информация взаимодействия зависит не от унарных количеств информации в системах, а от доли информации, заключенной в их информационном пересечении, от степени своеобразного информационного изоморфизма между двумя взаимодействующими системами.

Одна шумовая реализация не может взаимодействовать с другой (с пользой, с изменением структуры принимающей последовательности или системы) только потому, что их информационное пересечение - это множество меры нуль.

В свое время предпринимались многочисленные безуспешные попытки решения средствами рациональной математики задач, которые этими средствами принципиально неразрешимы (задача об удвоении куба, задача квадратуры круга и др.). К тому же кругу "проклятых" задач относятся попытки доказательства пятого постулата Эвклида, разрешения логическими средствами парадоксов теории множеств и пр. Единственный позитивный вывод, к которому приводят эти попытки - вывод о неразрешимости этих задач этими методами.

Если проследить шаг за шагом все попытки разрешения проблемы необратимости, как и всех других эквивалентных или аналогичных задач, каждый раз в цепи логических рассуждений обнаруживаются скрытые или явные разрывы, которые в смысле строгости сводят на нет все подобные построения, порой очень сложные и громоздкие, но не достигающие (или замаскированно не достигающие) поставленной цели.

Все попытки перейти "водораздел" между микроописанием, законами консервативных механических систем и макрозаконами множественных взаимодействий, законами поведения коллективов механических элементов чисто логическим путем заканчиваются неудачей. Переход от микроописания парных связей, локальных парных взаимодействий между элементами путем перехода (будто бы строго логического) к вероятностному, ансамблевому или иному механизму логически порочен потому, что это переход от законов одного уровня к законам принципиально иного уровня, несводимого к исходному. Без своеобразного скачка, разрыва, "логической сингулярности" не обходится ни одно из многих "строгих доказательств" и объяснений.

Фалес утверждал, что все многообразие природы можно свести к одной физической сущности. Это означает, что он рассматривал мир как консервативную систему, в которой существует некий первичный элемент не подверженный изменениям.

Теория идей Платона представляет собой попытку описания мира на абстрактном уровне.

С появлением классической механики укрепляется идея консервативности. С этого времени проблема необратимости во времени становится важнейшей в физических науках.

При изучении диссипативных систем используют макроскопические переменные, из которых и строится фазовое пространство процесса (системы). Связь между микросостоянием и макросостоянием системы практически выпадает из рассмотрения при таком подходе.

Интересен тот факт, что модельные элементы, если они обладают некоторыми заданными свойствами взаимодействий, будут вести себя аналогичным образом, но совершенно не потому, что это модель действительности, а потому, что такова сама модельная действительность.

Согласно аристотелевским взглядам (!) свойства пространства определяются событиями, происходящими в данной системе координат.

Философия начинается с попытки понять окружающий мир, но не кончается на этом, не сводится к пониманию мира.

Не объекты реального мира объясняются законами мира в целом, а законы мира определяются его существующими объектами. Мир таков потому, что таковы его объекты, его подсистемы и связи между ними.

Надо подумать о классификации систем. Например, два объема воды можно соединить в один объем, но нельзя два дерева соединить в одно дерево. В чем специфика и различие этих двух классов систем? К одним системам можно прибавлять и убавлять без изменения свойств целого, а с другими сделать этого нельзя.

Системы массовых взаимодействий - это системы типа воздуха или воды. Их свойства в широком диапазоне не зависят от количества элементов, а связи элементов между собой устанавливаются автоматически при простом соединении. Для некоторых из таких систем свойства элемента, входящего в систему, или свойства элемента вне системы, не различаются.

Всеобщих и универсальных законов за историю философии и науки открыто и придумано немало.

Гегелевское Ничто более глубоко и содержательно, чем можно себе представить при поверхностном подходе. Комбинаторно большое число нереализованных систем (законов природы) не просто не существует, а существует потенциально. Мир таков как есть потому, что все существующее доказало и постоянно доказывает свою устойчивость и эффективность, свое право на существование. Малейший сбой, малейшее отклонение от оптимума - и существующая система уходит в небытие со своими "законами природы", а на ее место из небытия появляется нечто более достойное существования. Вот это постоянное давление небытия заставляет бытие быть активным, действующим, постоянно развиваться, постоянно меняться само по себе и меняться местами с небытием. Бытие и небытие взаимопроникают, взаимодействуют друг с другом, поддерживают друг друга.

Бытие - это даже не вершина, а микроскопическое острие горы небытия. Небытие существует как потенция, и с этим приходится считаться.

Развитие человечества - переход от животного к богу. Человек начинает свой путь как животное, а заканчивает как бог, дающий старт новому витку спирали развития.

Развитие мира - не просто развитие существующей природы, это смена "природ" как элементов единой эволюционной системы цепочек поколений все более совершенных природ.

Существует некоторое генетическое ядро законов природы, некоторое множество законов, обеспечивающих преемственность развития и устойчивость существования. Это метазаконы мирозданий, в пределах которых развивается мир.

Понятие метазакона относительно. Законы переходят в метазаконы и обратно.

Существуют аксиомы Евклида и Архимеда, которые входят в качестве "законов природы" в математические схемы, но могут быть созданы другие, неевклидвы и неархимедовы схемы, при которых соответствующие аксиомы переходят в ранг метазаконов и демонстрируют возможность иной генетики развития.

Нужны не интеллектуальные программы, нужны познающие и сознающие программы, моделирующие не просто интеллект, а всю совокупность духовной жизни человека. Иначе будет невозможно создать активную, имманентно развивающуюся модель человека, а, следовательно, и модель общественно подобной системы.

Динамика природы направлена от ее текущего состояния к более вероятному. Все, что мешает такой динамике, встречает силы, воздействия, способные произвести работу. Энергия мира представляет собой выражения способности произвести работу по устранению препятствий свободному развитию мира на пути к более вероятному состоянию.

При такой постановке постулат о невозможности вечного двигателя (второе начало термодинамики) получает объяснение. Отсюда следует локальный (во временном и пространственном отношении) характер этого постулата.

Под вопросом оказывается и закон сохранения энергии и массы. Он будет справедлив всюду, где верны законы симметрии и где справедливы принципы минимума, но абсолютность этих принципов не следует из главного телеологического постулата.

В модели "вселенной" имеется хотя бы один управляемый параметр. В данном случае это гравитационная постоянная. Ее изменение обеспечивает гипердинамику нашей вселенной. Если динамика, так сказать, первого порядка обеспечивается тем, что она находится в неравновесном состоянии, то наличие ее "параметрической настройки" обеспечивает существование того телеологического принципа, который создает единство этой вселенной и ее динамику.

Поразительна по своей глубине мысль Гегеля о том, что небытие не пусто и не полное отрицание бытия. Каждое небытие есть нечто, содержащее бытие в потенции.

(C) Владимир Андреевич Уфимцев

Волгоград 1999